Тогдашний Абдула, видел прадеда только на картинах, слышал рассказы о его великих победах, от бабушки в основном. Дед же, сын Аббаса, Абдула помнил его лет с четырёх, смотрел на внука с недоумением, как на хилую овечку среди жирных баранов. Смотрел и плевался, ругаясь при этом на солдатский манер, хотя сам был вольнорожденным и всего лишь яныкером при дворе. Абдула помнил, потому и сбежал из дома, как только скопил нужную сумму.

Египтянин не ответил, да и не нужно было, крёстный просто рассуждал.

— Жёсткая дисциплина, сродни религии. Вышестоящий военачальник, пусть даже в звании десятника, это царь, Бог и отец родной!

Египтянин сдвинул брови, пока не понимая к чему он это говорит.

— Сотник, тысячник, все они кому-то подчиняются! Кто выше, король? А ещё дальше Бог? Я не могу подчиняться тому, кого ни разу не видел! Сказать, что не верю в Бога чистой воды лицемерие! К чему говорить о том, кого в твоём понимании не существует?

Египтянин начал понимать.

— Я, дитя христианской страны, меня крестили. В церкви бывал чаще чем в питейной, но не видел, не чувствовал… не было во мне того благоговения, что отражалось на лицах сверстников. Мой старик это видел и как-то раз сказал: 'Сынок, самый верующий на грешной земле — это сатана. Да, он среди нас! Тварь верует, потому как знакома с создателем лично! Но никогда в этом не признается. Ложь смертный грех она же дьявольская суть! Когда-нибудь ты встретишься с Господом и поверишь, так бывает со всеми.

Сервий внутренне ссутулился, что отразилось только в едва уловимом движении плеч.

— Ожидание встречи, как ты понимаешь затянулось, что не добавило веры… Мы сами себе творцы, Египтянин, я творец! — на этой ноте, Сервий перевёл взгляд на крестника.

В этот момент послышалось тихое, утробное урчание, не ожидавший подобного Египтянин, посмотрел налево. Тварь, размером с железнодорожную цистерну мирно сидела всего лишь в паре метров от шатра, значит в пяти от его хозяина. И без того не симпатичная крокодилья или скорее морда варана, подверглась конкретным изменениям, причём не в лучшую сторону. Четыре бревноподобные когтистые лапы под бронированным телом и гигантский хвост с набалдашником типа булавы. Всё его существо кричало: увидел — умри! Все части жуткого тела, были заточены строго на убийство. У Египтянина, от подобного соседства зашевелились волосы, резко поумнев они стремились подальше отсюда, в глушь, ледяную тундру, да хоть в ад! Там куда безопаснее.

— Талантливый малыш, правда? — как ни в чём небывало поинтересовался Сервий.

Египтянин, не в состоянии сдержать крупную тряску, повернулся к крёстному, тот со скучающим видом рассматривал чаинки на дне кружки.

— Я, его творец! Подобрал полумёртвого варанчика, совсем кроху, откормил, отпоил… Преобразился, как достиг критического веса. А так он послушный…

На последнем слове, Египтянин почувствовал горячее смрадное дыхание, на непокрытую голову, капнуло что-то тягучее, липкое. Кровь заледенела, он просто не мог пошевелиться, так и смотрел на скучающего крёстного.

— Ну всё малыш, хватит играться! Иди что-нибудь перекуси!

Команда подействовала мгновенно. Расстроено уркнув, тварь с лёгкостью спринтера скрылась за ближайшим барханом. Сквозь порванную ткань шатра запекло нещадное солнце, но жарко не было, напротив, могильный холод застыл в жилах.

— Я и твой творец, Египтянин! Апостола и сотен, тысяч других иммунных! Многие об этом не знают, но ты, должен помнить! Где, тот другой? — последняя фраза прозвучала пренебрежительно, голос ближе к менторскому. — Что он может?

Египтянин испугался до мокрых штанов, но не отупел, не стал вспоминать Крестоносца-Апостола, вместо этого, он взмолился.

— Прости крёстный… С… скажи, в…в чём моя в…вина? — страх добавлял дрожи в голосе.

— Успокойся старый друг, попей чаю, — Сервий даже встал с места и присел рядом с крестником, кружка с напитком парила.

То, что могло показаться странным скажем на земле, Стикса не касалось. Египтянин почувствовал теплоту и спокойствие: «всё в порядке, того монстра нет, он далеко». Умения Сервия сработали как положено — напуган, но успокоен, контроль над телом вернулся.

— Я хочу сказать, — Сервий вернулся на прежнее место. — Творец не только создаёт, он может и уничтожить, когда это необходимо! Давай не будем о грустном.

Он улыбнулся, крестник ответил тем же.

— Вернёмся к моему протеже! Наш Артур, тот ещё фрукт. Своевольный, непослушный. Такие люди часто кивают, соглашаясь с доводами, но поступают по-своему.

— У тебя есть с кем сравнить, — осмелел Египтянин.

— Ты прав! Нулёвка простых не выдаёт. Стикс впускает, одаривает, не рассчитывая на чужое вмешательство. Пульсар сделал своё дело, и Хозяин мира понял, что совершил ошибку. В итоге появился Страж. Даже мне с ним трудно тягаться.

Сервий опять задумался или применил один из своих даров. Египтянину то не интересно, он был весь внимание.

— Кнут ушёл, применил дар, и как твердят мои умения, растворился во времени. Но не совсем! Пространственная линия оставила след, скорее фантом следа и ведёт он, в другую реальность!

— Но Кнут заражён спорами… Значит, где-то появился мёртвый кластер⁉ — сделал вывод крестник.

— Нет Египтянин, не обязательно… Жизнь изобретательна и многогранна. В некоторых реальностях, она значительно расширила свои границы, именно в такую и угодил наш Кнут.

Египтянин не понял, как это возможно, но переспрашивать не стал, опыт говорил, что и так скоро выяснится. Спросил другое.

— Но ведь ты знаешь, где он⁉

Сервий молча смотрел в одну точку, крестник сообразил, что со страху сморозил глупость, затронул неприятную тему. Решив переключить разговор, Египтянин стал рассказывать первое, что пришло на ум.

— Был у меня один знакомый, давно не заходил, должно быть, уж нет его, — начал Египтянин, стараясь не думать о том варане. — Без особых талантов, если не считать дар выглядеть мёртвым, он даже вонял, как покойник. Так он и сбежал от институтских!

Крёстный поднял на него глаза, в них промелькнула тень заинтересованности. Египтянина это воодушевило.

— Зэк с пожизненным приговором. Получилось, что он перепил и для поднятия настроения принялся палить из ремингтона в окно. Результат, шесть трупов и раненные. В Чёрного филина его определили, — Сервий сдвинул брови.

— Я не слышал, чтобы институтские работали с зеками, тем более с крайними… Но то не суть, не зря же ты начал рассказ, об этом неудачнике⁉ Продолжай!

— Это их филиал! Точнее один из них… Хорошо к сути, — Египтянин воодушевился, поймав нить мысли. — Ты говорил про многогранность жизни, так вот, в той реальности придумали игру с полным погружением! Я не совсем понимаю, как это работает, в моё время были только шахматы, — Египтянин улыбнулся, Сервий внимательно слушал. — Сознание переселяется в игру, на время! Но по словам того зэка, можно переселиться навсегда, называется цифровая личность! Этого я тоже не понимаю, как можно жить в мёртвой пустоте? Но тут вроде параллель с твоей… м… многогранностью⁉ Как это связано, душа, игра? Разве можно душу…

— Браво Египтянин, а то я уже начал думать, что неправильно понял свой дар… Все верно! Цифровая личность, надо же… Это самая что не на есть параллель. Хоть ты из другой эпохи, но живёшь давно и должен много знать, да что там, просто обязан! — Сервий замолк, в мудром взгляде читалось восхищение. — Параллельная жизнь⁉ — он словно смаковал и не только слова. — Филиал значит! — полувопросительный взгляд.

— Да-да, — зачастил Египтянин. — Это…

— Мой драгоценный друг, — Сервий смотрел на песок под ногами. — Чтобы я без тебя делал?

Отвечать нужды не было. Сектант тут же превратился в тень, и осыпался нематериальным пеплом.

Египтянин облегчённо вздохнул.

Глава 27

Автозак остановился. Сухмет посмотрел на сидельца напротив, скорее бросил короткий взгляд. Человек с татуировкой на левой кисти, не мог вызывать никаких эмоций, кроме отторжения. «Хасан».